Теперь каждый выпуск телевизионных новостей начинается с войны, с репортажей о пылающих городах и селах Донецкой и Луганской областей. Если бы мне год назад сказали, что такое может случиться – никогда не поверил бы, до сих пор в голове не укладывается.

Да, эта война пришла не в наш дом, а в соседский, но ее последствия быстро преодолели государственные границы и вызвали настоящую гуманитарную катастрофу. Там где начинается война, там появляются беженцы… Беженцы – люди, которые войн не начинают, однако, как правило, именно им приходится выносить на себе все тяготы подобных конфликтов: бросать свои дома и уезжать, чтобы сохранить свою жизнь и жизни своих близких.

В результате, гуманитарная катастрофа достигла таких масштабов, что в отдельных субъектах Российской Федерации был объявлен режим чрезвычайной ситуации.

Напомню, что согласно постановлению врио губернатора Андрея Бочарова, режим ЧС начал действовать с 18:00 1 июля 2014 года на всей территории Волгоградской области. Всем муниципальным образованиям предписано развернуть на своих территориях круглосуточные пункты для приема людей. Местные власти также должны создать соответствующие межведомственные комиссии и продолжить совместно с региональным отделением «Российского Красного Креста» и областным благотворительным фондом социальной поддержки населения работу по сбору и распределению денежных средств, гуманитарной и благотворительной помощи. Правительству Волгоградской области предписано организовать совместно с органами ФМС постановку прибывающих граждан Украины на миграционный учет. По последним данным, на территории Волгоградской области находятся около пяти тысяч граждан Украины. 921 человек обратился за содействием в органы соцзащиты. На стационарных пунктах приема беженцев размещены 548 человек. Ранее режим ЧС из-за наплыва украинских беженцев вводился в Ростовской области и в отдельных районах Ставропольского края. Режим ЧС вводится для возможности оказания гражданам Украины помощи за счет средств бюджета.

Отмечу, что не только региональные власти, но и многие граждане нашей страны не остались равнодушными к этой проблеме и попытались внести свой вклад в устранение последствий гуманитарной катастрофы.

Я беседую с Координатором Волгоградского отделения Союза добровольцев России Александром Кобликовым.

Двадцатиоднолетний парень с крепким рукопожатием. Студент одного из местных вузов. Отвечает на вопросы четко, кратко и даже как-то по-военному. Когда-то был тинейджером, занимался паркуром, участвовал в молодежных тусовках, а потом повзрослел и… стал помогать людям.

– Что случилось? Почему твои интересы поменялись?

– Да, было дело… Сейчас это уже не важно.

Гордый, мелькает у меня в голове. Напоминает чем-то стойкого оловянного солдатика из детской сказки. Взгляд не по годам взрослый. Такой взгляд присущ мужчинам, которые часто принимают в своей жизни решения. Принимают сами, на свой страх и риск, не у кого не спрашивают предварительного разрешения.

– Саша, как строится твоя работа? Какой механизм?

– Да какой тут механизм. Все просто. Мои коллеги из Союза добровольцев России, которые работают в Краснодарском крае и Ростовской области связываются со мной. Говорят мне, что приехала семья беженцев, называют количество человек. Дальше моя команда распространяет эту информацию по социальным сетям:  «В контакте», «Одноклассники», «Фейсбук», также используются личные контакты.

– Сообщения находят отклики?

– Да. В ответ обращаются люди, которые готовы предоставить свои дачные участки, летние домики на турбазах. Кто-то звонит из районов, говорит, что в их селе есть заброшенные дома – предлагает там разместить беженцев, которые  могли бы обжить их со временем.

– Были случаи, когда беженцы хотели поменять место своего размещения?

–  Были. Люди могут предоставить переселенцам то, что у них есть в наличии. Например, один пенсионер предложил свой дачный домик, я поехал туда вместе с семьей, приехавшей из Луганской области. Осмотрелся: домик совсем старый, жить с детьми там действительно сложно. Вынуждены были отказаться от предложенной помощи.

– Что делаете в таких случаях?

– Пытаемся подыскать другое временное жилье. Снова отправляем сообщения по социальным сетям, обзванием родственников, друзей, родственников друзей, одноклассников, всех да кого можем достучаться…

– Как беженцы покидали осажденные территории?

– Истории у них разные. Есть случаи, когда люди были на работе, а в это время их дома разбомбили. Границу они пересекли с «пустыми руками», в буквальном смысле в одних тапочках. Учитывая такие моменты, мы оперативно развернули в Волгограде волонтерские пункты помощи беженцам. Люди приносили теплую одежду, обувь, одеяла, палатки, продукты. Потом собранную помощь раздавали беженцам – кому одежду, кому макароны и консервы.

– А что хотят сами беженцы?

– Многим из них пришлось пережить тяжелейший психологический стресс. У таких людей сейчас лишь одно желание – жить. Мы понимаем их самочувствие, и стараемся не напрягать излишними расспросами. Хотя некоторые беженцы делятся с нами своими переживаниями: кто-то хочет остаться в Волгоградской области и если можно так выразиться, начать жизнь сначала, кто-то надеется, что ситуация в Украине нормализуется, и они смогут вернуться домой, а у кого-то и дома уже нет – разрушен.

– С беженцами сталкиваетесь каждый день?

– Да, сегодня из Ростова-на-Дону в 5 утра приехали две семьи: две женщины и трое детей. Дети совсем маленькие 1,5 и 2 года.

– «Две женщины и трое детей, а где их мужья или братья?» – перебиваю его я?

– «Не знаю, я у них не спрашивал, мне это не так важно», – резко обрывает мой вопрос Александр…

– Как они узнали о вашей волонтерской деятельности?

– В интернете размещен номер телефона нашей горячей линии. Понимаете, если мне звонят беженцы, я не могу сказать им, что сегодня у меня выходной или я этим вопросам пока не занимаюсь. Люди, которые звонят нам, они надеяться…

Отдельная категория беженцев – дети. Дети к этим политическим разборкам не должны иметь вообще никакого отношения, а получается, что они становятся главными пострадавшими. Детство дается один раз. Мы договорились с местным цирком и краеведческим музеем, сделали для таких детей бесплатное посещение. Такие культпоходы сейчас очень полезны. Мне кажется, что дети поскорее должны забыть о войне и вспомнить, что есть и другая жизнь – с акробатами, веселыми клоунами, мороженым и игрушками. К тому же важно показывать переселенцам тот край, в который они переехали и возможно останутся здесь навсегда.

– Помогают ли вашей организации региональные или муниципальные власти?

– Периодически такое взаимодействие происходит. Не могу сказать, что мы не находим откликов или поддержки. Однако мы сознательно пытаемся сокращать подобные контакты, ведь в этом случае обесценивается сама идея волонтерской деятельности. Поэтому к органам власти стараемся обращаться только в крайнем случае.

Мне хотелось и дальше расспрашивать Александра, но нашу беседу прервал телефонный звонок. «Извините, но мне пора идти», – сказал доброволец, и закончил разговор.

Какое-то время я смотрел ему вслед и думал: мы иногда любим рассуждать о гражданском обществе, любим писать на эту тему статьи и давать «экспертные» оценки. Но когда общество действительно сталкивается с катастрофой, отложить свои дела и броситься помогать попавшим в беду отваживаются единицы.

Еще я подумал о том, что если не этот несловоохотливый двадцатиоднолетний парень – волгоградский доброволец Александр Кобликов, который ведет собственный гражданский бой с гуманитарной катастрофой, тогда кто? Пусть таких людей будет в нашем обществе больше. На них можно положиться.

Кирилл Дубровский