Точное название – каротидная эндартерэктомия. Это удаление из артерии атеросклеротической бляшки, которая  перекрывает кровоток и угрожает инсультом в случае, если даже маленький фрагмент оторвется и попадет в один из сосудов головного мозга.

Когда-то эту операцию мог делать только один человек на планете Земля – великий Майкл Дебэйки. Сейчас делают многие, но далеко не каждый, даже весьма квалифицированный сосудистый хирург берется за эндартерэктомию. Увидев такую операцию своими глазами, хорошо понимаешь, насколько она сложная -  такой точности, скрупулезности, дотошности  требует она от хирурга. При этом еще и скорости - не только рук, но и мысли, потому что некоторые решения о выборе тактики хирургу обычно приходится принимать уже в ходе вмешательства. 

Чтобы вырезать бляшку, нужно сначала перекрыть артерию. При этом другие артерии, образующие так называемый виллизиев круг, берут на себя функции кровоснабжения мозга, но не у всех людей этот круг образует замкнутую систему. Поэтому перед операцией проводится специальный тест.

Все эти нюансы нам на ходу, уже надевая перчатки, растолковывает Юрий Николаевич Дебелый, хирург Мытищинского регионального сосудистого центра.

Если кратковременное перекрытие сонной артерии вызывает определенные симптомы неврологического характера, значит у данного пациента виллизиев круг разомкнут и останавливать кровоток на оперируемом участке нельзя. Точнее, можно, но только на три минуты, дольше мозг без крови не проживет. А на удаление бляшки требуется около часа. В таких случаях выбирается тактика с установкой внутрипросветного шунта.

Именно этот вид операции нам и предстояло увидеть.

Шунт представляет из себя как бы временный протез сосуда. Его концы вставляют в артерию выше и ниже места предстоящего разреза, кровь идет в обход, можно спокойно заняться бляшкой. На установку шунта отводятся те самые три минуты.

Анестезиолог-реаниматолог дает команду и начинает отсчет, заодно контролируя состояние пациента. Быстрые движения рук, мелькание и позвякивание инструментов, короткие команды ассистенту и операционной сестре, в общем, три минуты сверхбыстрой работы в обстановке несколько странного сочетания нервного напряжения и спокойной собранности.

Всё, готово. Есть шунт, кровоток нормальный, можно приступать к основной части работы. Теперь в движениях рук хирурга и ассистента появляется минимализм. Скорость уступает место тщательности, дотошности и скрупулезности.

Юрий Николаевич, глядя на операционное поле через прибор бинокулярного видения, иногда косится слегка на посторонних в операционной (это мы с вами) и поясняет: если, вырезая бляшку, упустить из виду даже микроскопический ее кусочек,  он может «улететь» в мозг, закупорить там какой-нибудь сосуд, до которого уже не доберешься, и вызвать инсульт.

Вот бляшка уже почти отделена от стенок артерии. На вид она – как кусочек сливочного масла, отрезанная не ножом, а маленькой ложкой завитушка. Возникает вопрос – а какая она на ощупь.

«Сейчас дадим попробовать, она как мел, это же кальций в основном», - говорит хирург.

Окончательно вырезав, предлагает попробовать. Слава Богу, только на ощупь. Отказываться неудобно, пробуем. Если это и мел, то как будто прорезиненный. С собой в качестве сувенира? Нет-нет, что вы, спасибо, как-нибудь в другой раз, сейчас просто некуда положить, а что дальше?

Дальше – аккуратно зачистить место удаления, промыть и готовиться зашивать артерию и убирать исполнивший свой долг шунт. Приготовились? Поехали! Опять три минуты, опять мелькание рук, инструментов и наэлектризованная до предела атмосфера в операционной. На долю ассистента достается пара ласковых. На самом деле, всё идет нормально, просто в какой-то момент кровь из раны брызнула хирургу в лицо.

Это не страшно, но так быть не должно. Ладно, проехали, никаких обид, ассистент (сам хирург не из последних, кстати) с Юрием Николаевичем работает давно, понимает: если шеф ругается, значит, самое трудное и опасное – позади. Даже у тех, кто ничего не делал, только смотрел, усталость к этому моменту накапливается изрядная.

Ассистент остается в операционной. Ему еще предстоит работа – зашивать разрез. А хирург может пойти отдохнуть. И вот честное-честное слово – заслужил.

Сергей Егоров