Суд постановил приговорить Гренинга к четырем годам лишения свободы, несмотря на преклонный возраст, пишет Spiegel. При этом указывается, что осужденному будет предоставлена вся необходимая медицинская помощь.

Примечательно в этой истории то, что человек попал под суд почти семь десятков лет спустя после событий, к которым он оказался причастен. При этом лично он не только никого не казнил, но и, напротив, написал книгу против неонацистов, отрицающих Холокост.

В то же время, к примеру в России, его сверстники, причастные к массовым казням эпохи Большого террора (ничем не отличающимся от гитлеровского) до сих пор получают пенсии, гордятся своими наградами и доживают старость с чувством исполненного долга.

В годы Второй мировой войны Гренинг работал бухгалтером в концлагере «Аушвиц» («Освенцим»). В ходе судебного разбирательства, подсудимый подтверждал, что занимался пересчетом денег заключенных и отправкой их в Берлин. В 1977 году Грёнингом заинтересовались в прокуратуре Франкфурта, и он был опрошен судом в качестве свидетеля, однако в 1985 году дело было закрыто за отсутствием доказательств.

Удивительно, но проблемы у него начались после того, когда на одном из ежегодных собраний своего местного филателистического клуба в 1985 году он вступил в полемику с местными неонацистами отрицающими Холокост. Один из знакомых порекомендовал ему брошюру Тиса Кристоферсена «Ложь Аушвица», прочитав которую Грёниг ответил: «Я видел все. Газовые камеры, кремация, процесс отбора. Полтора миллиона евреев были убиты в Аушвице. Я был там». После этого на него обрушился шквал телефонных звонков, где бывшему бухгалтеру концлагеря угрожали и пытались «доказать», что массовое уничтожение евреев — лишь миф. Его комментарии, осуждающие отрицание Холокоста, были напечатаны в одном из неонацистских журналов. Увидев свое предназначение в прекращении распространения лжи об Аушвице, Гренинг написал 87-страничные мемуары о себе, и рассказал об ужасах нацистских концлагерей. За это и поплатился, несмотря на то, что  но попросил прощения у Бога и жертв лагеря за причастность к преступной системе.

В обязанности Грёнинга входила сортировка по деревянных ящикам и подсчёт множества видов валют, взятых у поступающих заключённых, охрана денег, хранящихся в стальных шкафах, и руководство их отправкой в стальных шкафах в Берлин. Судя по книге он видел преступления нацистских палачей, в однажды даже протестовал против них. В частности, когда эсэсовец размозжил голову младенцу. Увидев это, Грёнинг подошёл к своему начальнику и сказал ему о своём нежелании работать в Аушвице. Начальство отказало ему, сославшись на данную клятву и заставив продолжать выполнять свою работу.

Интересно, что в России ни один из палачей времен сталинских репрессий, за исключением руководителей, не понес наказания. Осуществлялись на основании назначаемых цифр «плановых заданий» по выявлению и наказанию так называемых «врагов народа» — по районам, областям. Только в 1937 году во время «ежовщины» было расстреляно 681 692 человека. 31 июля 1937 года НКВД издал указ № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Репрессии приняли столь массовый характер, что кладбища Москвы не могли справиться с таким потоком захоронений. Тогда в середине 1937 года НКВД были выделены два новых спецобъекта — Бутово и Коммунарка. Смертные приговоры жертвам репрессий по пути выносились без суда и следствия, по решению «троек». Осужденных на расстрел привозили из московских тюрем в машинах с надписью «ХЛЕБ». На полигоне их размещали в длинном бараке. Расстрелы проводились по ночам. В этом единственное отличие от гитлеровских лагерей, где людей травили газами. Расстрелянных закапывали в 13 рвах, общая протяжённость которых составляла 900 метров. Ширина каждого рва была 4—5 метров, а глубина около 4 метров. Изучение останков на Бутовском полигоне показывает, что приговоры, как правило, приводились в исполнение выстрелами в затылок. Использовались револьверы системы Нагана, пистолеты ТТ-33 и пулемёты Дегтярёва. Один из палачей ОГПУ хвастался: «Я умею убивать людей так, что выстрела не слышно. Секрет такой: я заставляю открыть рот и стреляю (туда) вплотную. Меня только тёплой кровью обдаёт, как одеколоном, а звука не слышно».

Сергей Путилов