Оригинальность мысли очевидна. И принадлежит она «мозговому центру», которому прочат роль теневого «технократического» кабинета в российском правительстве.

Как следует из доклада ЦСР, в 2015 году уровень производительности труда в России был в 2,5 раза ниже, чем аналогичный показатель в США — $25,9 против $68,3 за один человеко-час. Важным фактором, обеспечивающим стабильный рост производительности в развитых экономиках, выступает ставка на «прорывные» технологии и «радикальные» инновации, которые в современных условиях позволяют достичь нового качества производственно-технологических процессов, а также перейти к выпуску продуктов, «закрывающих» старые и «открывающих» новые сектора и отрасли.

То что Россия отстает от передовых стран по производительности труда было известно еще с советских времен. Сейчас мир стоит на пороге очередной технологической революции, которая в полной мере развернется в развитых странах в ближайшее десятилетие.

«Что касается России, то на фоне происходящих в мире изменений ее позиции остаются недостаточно заметны — в части интеграции научных достижений в производственный процесс, объемов высокотехнологичного экспорта, темпов цифровизации экономики наша страна, несмотря на имеющийся потенциал и сохраняющееся «окно возможностей», значительно отстает от лидеров технологического перехода», — указывают авторы доклада.

Даже страшно представить, какого титанического напряжения мысли потребовалось от ЦСР, чтобы до этого додуматься. Но цифры в исследовании приводятся примечательные. Например, показатель затрат на НИОКР российских промышленных предприятий сохраняется на очень низком уровне. В 2015 году, по данным ОЭСР, он составлял всего 0,3% ВВП. Для сравнения, аналогичный показатель в Китае был равен 1,54% ВВП, в США — 1,79% ВВП, в Японии — 2,72% ВВП. Иными словами, в абсолютном измерении затраты на НИОКР промышленных предприятий в развитых странах в десятки раз больше, чем в России. Отставание наблюдается и по показателям экспорта высокотехнологичной продукции: по номинальному объему высокотехнологичного экспорта Россия уступает Китаю в 57 раз. Вот так вот. Ситуация усугубляется и тем, что 82% российского экспорта продолжают составлять продукты «низкой сложности». Проще говоря, «наше все» — нефть и газ.

Что же делать?  В этих условиях решающую роль для России может сыграть активизация модернизационной повестки, а также переход к системному выстраиванию научно-технологической и инновационной политики.

«Другими словами», —подчеркивают авторы доклада, — «речь должна идти о запуске большого национального проекта «Российская технологическая революция».

Однако зачем это нужно — так внятного ответа и нет. Если углеводородов в стране ткни пальцем, и хоть залейся. Другое дело, что при малейшем колебании сырьевых котировок на мировом рынке это приводит к расшатыванию нашего нефтегазового колосса. Но ведь и раньше как-то выживали? И даже развивались, пока нефть не рухнула в два раза три года назад. Все бы хорошо, но другие по сравнению с нашими черепашьими темпами развиваются куда быстрее. В то время, как аграрно-сырьевой статус России лишь закрепляется.

Основные направления мер, предлагаемые в докладе, — концентрация на развитии принципиально новых высокотехнологичных секторов экономики в сочетании с глубокой технологической модернизацией традиционных отраслей. Кроме того, в фокусе проекта — стимулирование цифрового перехода в российской экономике, пересмотр функций институтов развития в сфере инноваций, модернизация системы технического регулирования и повышение эффективности сектора НИОКР. Аж дух захватывает. Правда, все это россияне уже слышали не то что годами, а десятилетиями. Начиная со времен «ускорения» и «перестройки». 

А все оно — проклятое «черное золото». Если в докризисную пятилетку производительность труда в России при высоких нефтяных ценах в среднем росла до 7% за год, то после введения санкций (поставивших крест на дешёвых западных кредитах и поставках оборудования «двойного» — гражданского и военного назначения) прирост составлял уже вдвое меньшие цифры (до 3,8%) и неуклонно идёт на убыль. Поэтому надеяться на быструю динамику роста производительности труда не приходится. Конечно, за счёт модернизации производств и развития инновационных проектов возможно поднять производительность на приемлемый уровень лет за десять, однако вместо реального экономического прорыва сродни индустриальной революции тридцатых годов прошлого века нам предлагают лишь все ту же жвачку с «продвинутым» вкусом.

«Рост производительности труда предполагает огромные инвестиции в производство, обновление основных фондов, закупку передового оборудования. Однако пока страна больна «голландской болезнью», симптомами которой являются упование на наши основные ресурсы- нефть и газ, ожидать сдвигов не приходится. Для этого нужны структурные реформы, слом всей модели экономического развития. Инвестиции в страну находящуюся под санкциями не идут. Точкой роста мог бы стать внутренний спрос, но уровень жизни населения пока тоже лишь снижается», — сказал «Гражданским силам.ру» замдиректора Центра развития НИУ ВШЭ Валерий Миронов.

Сергей Путилов