Чтобы читатель не подумал, что это уже привычный для нашего времени спор клерикала с художником, напомним – митрополит Илларион член Союза композиторов, один из самых исполняемых церковных авторов современности. Его произведения исполняют не только «Виртуозы Москвы» и Хор Сретенского монастыря, хор Академии хорового исполнения им. В.С. Попова, но и многие, многие знаменитые оркестры и хоры в США, Австралии да по всему миру. Владыка Илларион - доктор богословия и философии, в том числе в Оксфорде. Так что, мнение владыки это еще и мнение творца, произведения которого признаны и получили высокую оценку во всем мире.

«Речь идет, как мне кажется, о нашем национальном достоянии, о нашей истории. Мы не должны плевать в свою историю. Мы не должны людей такого уровня и такого масштаба, как последний русский император, подвергать вот такому публичному унижению», — сказал митрополит Иларион в эфире программы «Церковь и мир» на телеканале «Россия 24».

Митрополит подчеркнул, что смотрел фильм Алексея Учителя, чтобы иметь возможность говорить со знанием дела.

По словам владыки, «фильм начинается с пошлости (имеется ввиду эпизод с потерявшей лифчик балериной и реакцией на это царя), ею весь этот фильм и продолжается».

Говоря о недопустимости использованного создателями «Матильды» подхода к Николаю II, митрополит указал на особое отношение к нему православных. Его мученическую кончину верующие отмечают многотысячным крестным ходом – от места расстрела до места предполагаемого захоронения.

«Вы представляете, какова будет реакция православных верующих, когда выйдет вот этот фильм», – вопрошает митрополит Илларион.

Надо подавлять соблазн объяснять художнику, что он должен делать – так или примерно так высказался недавно один крупный чиновник по поводу критики в адрес «Матильды…» и Учителя.

Либеральная интеллигенция была просто счастлива. Действительно, художник творит! Не смейте мешать! Творчество приравнено чуть ли не к священнодействию – но правильно ли это?

Вспомним один случай из жизни одного художника в Древнем Риме.

Жил во времена римского императора Тиберия знаменитый художник Паррасий Эфесский (этот эпизод приводит в своей книге «Секс и страх») Паскаль Киньяр. Однажды он писал картину, изображающую страдания Прометея. Накануне он купил раба – какого-то старика из Олимфа, и его слуги уже мучили старика, которому было суждено стать моделью изображаемых страданий. Но художник был недоволен – разве это страдания? Пока Паррасий раскладывал краски, палач накаливал щипцы.

«Alliga (Скрути его покрепче)!»,  – добавил Паррасий, – «Tristem volo facere (Я хочу добиться выражения истинного страдания)».

Старик из Омфала издал душераздирающий вопль…

Паррасий крикнул палачу:

– Мучай его как следует, ещё, ещё! Прекрасно, держи его в таком состоянии, вот оно – лицо Прометея терзаемого, Прометея умирающего!

…Старик впал в агонию. Он простонал еле слышно, обращаясь к живописцу:

 – Parrhasi, morior (Паррасий, я умираю)!

– Sic tene (Вот-вот, оставайся таким)!

Что ж, художник был великий, как пишут о нем современники, и картина получилась наверное, просто гениальная. Главное ведь, не мешать творческому процессу. Полную свободу художнику!?

Разумеется никто не думал проводить какие-то параллели между Учителем и Паррасием.

Но, каждая издевка над человеком, которого церковные люди считают святым и мучеником, не есть ли причинение сердечной боли этим людям? Или их боль приравнена к боли старика из Омфала, которого запытали до смерти?

Иногда создается впечатление, что некоторые художники по большей части даже не живописцы а физиологи, каждой своей картиной пытающиеся найти порог болевой чувствительности, за которым шок, смерть или агония, социальный взрыв…

Сергей Коршунов