Об этом сообщает «Интерфакс».

«По данным проводимого мониторинга, контрольных закупок, реестра МСП, обращений к Уполномоченному, поддержка на текущий момент затронула лишь меньшую часть субъектов предпринимательства в России. Кроме того, не все меры поддержки востребованы, так как их сложно получить», — говорится в докладе.

По словам бизнес-омбудсмена, пострадавших от распространения коронавируса предприятий в разы больше, чем официально признанных. Так, из числа опрошенных компаний в перечень пострадавших вошли чуть более 25%, при этом только треть из них смогли воспользоваться мерами господдержки.

«Субсидии в размере МРОТ за апрель и май могут получить примерно 1,2 млн МСП из 4,17 млн нуждающихся в них. Кроме того, большинство мер поддержки не затрагивает вновь созданные МСП, которых только в официально пострадавших отраслях 416 тысяч 395 субъектов. Эти предприятия создавались, в том числе, в рамках нацпроекта «МСП», — отмечает Титов.

По данным бизнес-омбудсмена, самые востребованные меры поддержки — это освобождение и отсрочка от налогов и страховых взносов, прямые субсидии в размере МРОТ, а также перенос сроков сдачи налоговой отчетности и снижение размера страховых взносов.

«Остальные меры востребованы в меньшей мере. Банки отказывают в предоставлении кредита под 0% в 30% случаев, рассмотрение может длиться до месяца, а причина отказа может не разглашаться», — заключил Борис Титов.

Примечательно, что, по мнению бизнеса, наилучшей мерой поддержки стало бы смягчение налогового бремени. Готовы ли власти к такому шагу (в том числе после окончания пандемии)?

«Помощь со стороны государства оказалась неэффективной по нескольким причинам. Во-первых, мы, да и, пожалуй, весь мир, никогда не сталкивались с такой проблемой, как сейчас. Когда значительная часть бизнеса в государстве или вовсе остановилась, или была вынуждена перейти на «холостые обороты», едва поддерживая операционную деятельность, чтобы не закрыться. И до сих пор непонятно, в каком объеме и кому требуется фактическая помощь. Тем более что многие малые и средние предприятия учитываются в статистике неточно, обороты и масштабы их деятельности зачастую невидны и т.д. Именно потому и получается, что львиная доля государственной помощи уходит не наиболее пострадавшему сегменту МСП, а государственным гигантам.

Вторая проблема — это чисто технические казусы, неповоротливость бюрократической машины, неспособность чиновников разобраться в деталях и пр. Так, огромное количество компаний работали и работают, имея по ОКВЭД совсем иной вид деятельности, чем они занимаются на самом деле. И никого это никогда не волновало: ни самих бизнесменов, ни фискальные органы, ни прочие ведомства. А сейчас эти предприятия не могут получить поддержку из-за несовпадения кодов вида экономической деятельности, если последние не попадают в перечень наиболее пострадавших (списки-то претендентов на субсидии и льготные кредиты составлялись чиновниками не по фактическому виду деятельности, а по заявленному в ОКВЭД). И пока даже непонятно, кто и как будет приводить все эти коды ОКВЭД в соответствие, и сколько на это уйдет времени. Вполне возможно, что некоторые компании просто не доживут до получения полагающейся им помощи.

Есть проблема и с темпами учета. Так, на помощь со стороны государства могут рассчитывать те компании, которые сохранили не менее 90% персонала. Но в некоторых компаниях традиционно существует достаточно высокая ротация кадров. Кто-то увольняется, кого-то нанимают на работу. В итоге контролирующие органы зачастую видят уволившихся (или уволенных), но еще не видят вновь принятых на работу. И подобная компания, чья численность не падала более чем на 10%, по отчетам проходит как «не сумевшая сохранить 90% персонала». А значит, никаких льготных кредитов ей не положено.

Есть еще целый ряд подобных казусов, связанных с непроработанностью и косностью бюрократических процедур и неготовностью их к внезапным форс-мажорным обстоятельствам. И в этой части правы те бизнесмены, которые, понимая, что с описанной выше неразберихой быстро разобраться не получится, предлагают как самую эффективную меру — снижение налогового бремени. По сути, это действие несет в себе те же признаки количественного смягчения, как и прямая финансовая помощь. Но до получателя эти меры дойдут быстрее и без потерь», — сказал «Гражданским силам.ру» Алексей Коренев, аналитик ГК «ФИНАМ».

«И ранее власти предъявлялись претензии в нечетком или недостаточно здравомыслящем формировании списка направлений и компаний, которые больше остальных пострадали от коронавируса. Теперь, вполне возможно, перечень будет пересмотрен и уточнён. Отечественные власти с большим опозданием начали реагировать на терпящий бедствие бизнес, что усугубилось с развитием кризиса и подсветило массу прежних проблем», — поделилась своим мнением с «Гражданскими силами.ру» старший аналитик компании «Альпари» Анна Бодрова.

«Очевидно, что пандемия коронавирусной инфекции, с которой столкнулись многие страны, в том числе и Россия, создала беспрецедентные вызовы для экономик многих стран в отдельности и глобальной экономики в целом. И здесь также очевидно, что ключевую роль в преодолении проблем, созданных пандемией, должно играть государство, т.к. стабилизация экономики — это одна из прямых его функций. Смысл создания любых резервов — это их использование в кризисной ситуации, такой, как сейчас, например. То, как распределяются резервы в критической ситуации, в большинстве своем зависит от приоритетов владельца ресурса, в данном случае государства. Приоритеты распределения накопленных ресурсов определяются, в том числе, структурой доходов бюджета и долей того или иного сегмента в ВВП страны.

Россия — это страна с большой долей крупного корпоративного бизнеса в ВВП страны и бюджетом, половина доходов которого зависит от продаж энергоресурсов. Доля МСП в экономике страны составляет ~20% (согласно данным Росстата), что несопоставимо мало по сравнению с долей МСП в странах с развитой экономикой, например, в Германии, Финляндии и Нидерландах, где доля МСП в экономике страны составляет 53%, 60% и 63% соответственно. Отсюда и разность в подходах правительств разных стран в распределении ранее накопленного ресурса государства в текущем периоде.

В отношении нашей страны нужно добавить, что драматическая волатильность на нефтяном рынке, изначально связанная со срывом сделки ОПЕК+ по ограничению добычи нефти, а в дальнейшем усиленная снижением спроса на нефть в связи с карантинными мерами во многих странах, привела к существенному снижению стоимости нефти, что прямо повлияло на уровень доходов бюджета со всеми вытекающими последствиями. Мне видится, что МСП не имеет первого и даже второго приоритета в нашей стране, и средств для поддержки именно этого сегмента объективно выделяется недостаточно. Совершенно очевидно, что изменение структуры государственного бюджета и наращивание доли МСП в ВВП страны может и должно диверсифицировать экономику страны и снизить зависимость от внешних влияний. Я согласна с тем, что существенное снижение выручки предприятий МСП должно стать основным индикатором для оказания прямой финансовой поддержки государства.

Последствия простоя бизнеса предприятия МСП будут компенсировать еще достаточно долго уже после снятия ограничений. Часть компаний уйдут с рынка, понимая, что не потянут. И здесь государство может помочь полным или частичным снижением налоговой нагрузки как минимум до конца 3-го квартала включительно, а возможно, и до конца 2020 года (в зависимости от экономической ситуации). Даже только этот факт, без прямой финансовой государственной помощи, позволит владельцам предприятий малого и среднего бизнеса перегруппироваться и сохранить свой бизнес, а значит, и рабочие места, и налоговые и страховые отчисления в будущих периодах. Такие решения требуют, прежде всего, политической воли, намерения действительно помочь предприятиям МСП в стремлении увеличить долю МСП в экономике страны», — поделилась своим мнением с «Гражданскими силами.ру» Елена Верёвочкина, управляющий Санкт-Петербургским филиалом РГС Банка.

Сергей Путилов