Глава РПЦ отметил, что его беспокоит ситуация, которая складывается в отношениях между богатыми и бедными.

«Вся эта драматическая история развивалась в течение ХХ века очень стремительно, и казалось, что человечество найдет решение этой проблемы. Но вот опыт показывает, что не очень удается решить проблему богатых и бедных на нашей планете», — сказал патриарх генсеку.

По большому счету, проблема имущественного неравенства появилась гораздо раньше, со времен перехода от патриархально-общинного общества к классовому тысячи лет назад. Однако то, что РПЦ озаботилась вопросом, волнующим как минимум двадцать миллионов россиян, живущих за чертой бедности, по-своему знаменательно.

По мнению патриарха Кирилла, неравенство и бедность существуют потому, что «зло проистекает из человеческого сердца». Все это является проявлением нравственного кризиса, поразившего человечество. Если исходить из подобного взгляда, то получается, что Запад, где уровень жизни гораздо выше, чем в России, находится на более высоком духовном уровне развития. Подобная постановка вопроса отвергается с порога нашим духовенством, считающим Россию Третьим Римом и светочем для всего остального человечества. Разрешить возникшее противоречие между высокой духовностью России и ее нищетой патриарх предлагает путем преодоления разрыва между богатыми и бедными. «Расслоение общества — это огромная проблема. Все это сегодня присутствует в нашей жизни. Социализм пытался решить эту проблему. Но давайте честно скажем: он ее не решил. Проблема социальных диспропорций, она всегда существовала», — сказал патриарх в эфире телеканала «Россия 1». Дальше констатации факта «извечного зла» бедности дело, впрочем, не идет. Патриарх пугает власть возможной революцией: «Чем имущественный разрыв больше, тем больше дестабилизация общества, тем больше возникает негативной энергии, тем больше у людей отторжение от всего того, что происходит в обществе, в стране, тем больше критики. Поэтому эта тема имеет политическое, социальное и духовное измерение». И понять главу РПЦ не сложно. Как известно, революция 1917 года, смела не только царский режим, но и его важнейшую основу – Церковь. Так что страх перед революцией у русского духовенства, можно сказать, уже в крови. Но вот что поделать с расслоением общества, разрывом доходов между олигархами, высокопоставленными чиновниками и народом, достигшим в России просто неприличных размеров, как видно, одному лишь Богу известно. Церковь хранит полное молчание по поводу насущных вопросов, волнующих россиян. Взять задуманное властями повышение пенсионного возраста, нищенские зарплаты и социальные пособия, засилье коррупции. Близость к власти во все века вознаграждалась щедро, не исключение и наши дни. Поэтому, слова патриарха Кирилла о необходимости бороться с «пороками богатства»  у пользователей Интернета вызывают лишь иронию.

«А вот лично для себя проблему с бедностью этот персонаж успешно решил», – комментирует слова патриарха о необходимости победить нищету в стране и мире пользователь andreas.globetrotter. «Сейчас мужик с золотой палкой расскажет нам, что надо бороться с бедностью», – вторит ему zhora_vaskin.

И удивляться саркастическому отношению людей к стремительно обогащающейся Церкви не приходится. Авторитет этого духовного «приводного ремня» власти не только в наши дни, но и до революции был не высок. Народная память, сохранившая воспоминания о том, как монастыри столетиями владели тысячами крепостных душ и отбирали последние крохи у крестьян, щедро отплатила Церкви, когда духовные и государевы скрепы начали слабеть. Как бы ни убеждали книжки и жития из церковных лавок в том, что до революции все было «благолепно», в действительности нравственный авторитет духовенства в народе и тогда не был высок. Это православным священникам приходилось признавать не только в приватных беседах, но даже в официозных изданиях: «На собраниях нас ругают, при встрече с нами плюют, в веселой компании рассказывают про нас смешные и неприличные анекдоты, а в последнее время стали изображать нас в неприличном виде на картинках и открытках... О наших прихожанах, наших чадах духовных я уже и не говорю. Те смотрят на нас очень и очень часто как на лютых врагов, которые только и думают о том, как бы их побольше «ободрать», доставив им материальный ущерб», – говорилось в церковном издании «Пастырь и паства» за 1915 год.

И в более древние времена было не лучше. Причина та же, что и столетия спустя – Церковь оказалась склонна к обогащению и эксплуатации не меньше, чем «лежащий во зле мир». Еще когда в 16-м веке преподобный Даниил Переяславский решил основать новый монастырь, сельчане, как говорится в летописях, «с дрекольем пришли и не давали инокам копать землю для ограды и, противясь, говорили святому: «Почто на нашей земле поставил монастырь? Или хочешь землями и селами нашими обладать?». В средние века по всей стране неоднократно прошла могучая волна выступлений монастырских крестьян. Эта была категория крестьянства, принадлежащая монастырям, церквам, церковным иерархам (архиереям и т.д.) и насчитывающая к середине 18 века около 1 млн душ мужского пола. Положение монастырских крестьян отличалось особой тяжестью. С них требовали и исполнения барщинных работ, и поставки продуктов сельского хозяйства, промыслов, и денежных поборов. Так, в челобитной крестьян Савво-Сторожевского монастыря названо до 30 денежных и натуральных поборов. Крестьяне Волосова монастыря Владимирского уезда должны были платить до восьми разновидностей денежных поборов, обрабатывать свыше 80 десятин пашен и поставлять в монастырь продуктовый оброк (скот, птицу и т.п.). Подобное положение было в сотнях монастырских вотчин. Крестьян заставляли отбывать большое количество повинностей: по заготовке строительного материала для монастырских построек, по заготовке дров, ремонту церквей и хозяйственных помещений. Монастырская братия наряду с традиционным хлебом в зерне и печеным хлебом, мясом, салом, медом, крупами, куриными и гусиными яйцами, солеными и сушеными грибами требовала с крестьян, как свидетельствуют старинные документы, порой и таких оригинальных подношений, как ягоды шиповника или живые муравьи по полфунту с души мужского пола.

Отношения с богатством после периода послереволюционного богоборчества у Церкви вполне успешно сложились даже при власти воинствующих атеистов. В советский период церковники не только пострадали от власти, но и активно сотрудничали с ней. Давно уже раскрыты тайны священников, носивших под рясой погоны, доносивших на свою паству, принимавших деятельное участие в гонениях безбожного режима против защитников свободы совести. После начала войны с Германией Сталин не только легализовал ранее жестоко гонимую Церковь, но даже дал ей значительные привилегии. Понятно, что это был лишь тактический ход, вызванный стремлением сплотить народ вокруг партии и одолеть фашистских супостатов, которые, к тому же, открывали на оккупированных территориях ранее закрытые при большевиках церкви. Но эта практика, в которой отрабатывалась экспериментальная модель партийно-церковного симбиоза (достигшего апогея в антиутопии Войновича с ее персонажем — отцом Звездонием), продолжилась и после окончания Великой Отечественной. Вспоминаю рассказ своего деда: «В послевоенные годы, когда идешь по деревне и видишь самый большой дом за самым высоким зеленым забором, то можешь не сомневаться — там живет поп». Власть тогда давала высокопоставленным священникам автомобили, была восстановлена система церковного образования. Православная карта разыгрывалась Сталиным и на Ближнем Востоке.

Примерно такую же картину можно наблюдать и сейчас, когда между государством и Церковью достигнута полная «симфония». Термин этот еще идет от Византии с ее традициями подчинения Церкви Христовой императорской власти. Обеспокоенность Церкви по поводу социального неравенства вполне понятна. Если в результате растущего народного недовольства по поводу роста цен, повышения пенсионного возраста, усталости от нищеты и застоя произойдет смена власти, то под раздачу попадут не только светские управленцы, но и церковники. В народной памяти отчетливо запечатлелись не только табачные и алкогольные доходы РПЦ, золотые часы патриарха, но и то, что в наиболее трудные моменты, когда шли братоубийственные войны, или когда россиян пытались принудить работать практически до гроба, когда миллионы людей в нашей стране оказались за чертой бедности, Церковь продолжала упорно хранить молчание, не пытаясь хоть как-то повлиять на власть с тем, чтобы образумить ее.

«Вопрос о том, должна ли церковь обладать богатствами, или в соответствии с заповедью Христа раздать все свое имение нищим, последний раз во всей полноте решался русской церковью очень давно – в 16-м веке, когда разгорелся спор между иосифлянами и нестяжателями. Когда нестяжатели были разгромлены, а такие их яркие представители, как проведший годы в заключении Максим Грек и Вассиан Патрикеев, который «был уморен презлыми иосифлянами», подверглись опале, вопрос о праве церкви на богатство больше не поднимался. Стало считаться само собой разумеющимся, что чем богаче духовная власть, тем шире царство Бога в физическом мире. О том, что это мало согласуется с заповедью Христа «не собирать себе сокровищ на земле», уже мало кто задумывался. После перестройки, когда рухнул безбожный режим, обогащение и вещественное процветание церкви стало восприниматься как восстановление исторической справедливости. Понятно, что в условиях экономического кризиса и сохраняющейся нищеты священники, разъезжающие на дорогих иномарках, вызывают не только среди неверующей части общества, но и даже среди многих мирян лишь раздражение. Понятно также, что если даже церковь раздаст все свои богатства, бедность в России сильно не уменьшится. Однако и в наши дни нестяжательские заповеди Нила Сорского остаются более чем актуальными, в том числе для духовенства», – сказал «Гражданским силам.ру» священник РПЦ о.Николай Мартинковский.

Сергей Путилов