В июле тема установки памятников историческим персонажам в России по цитированию в средствах массовой информации побила все рекорды. Говорят, что это своего рода ответ власти на запрос общества по поводу национальной идеи… Может быть. Однако то, что мы видим, заставляет в этом усомниться и выглядит как минимум очень непродуманным.

Началось все с памятной доски Карлу Маннергейму в Петербурге. С одной стороны – установка барельефа «санкционирована» на самом верху. В то же время органы городского управления признают установку незаконной. Какая-то чехарда, не идущая на пользу и без того неоднозначному проекту.

Да и вопросов по «вкладу в российскую историю» Маннергейма немало. На открытии барельефа глава кремлевской администрации Сергей Иванов подчеркнул, что «никто не собирается обелять действия Маннергейма после 1918 года, но до 1918 года он служил России». Аргументация, согласитесь, выглядит натянутой. В разное время России служили разные люди. Например, небезызвестный генерал Власов.

Маннергейм был боевым офицером Российской империи. Участвовал в русско-японской войне, где ничем не запомнился, более успешно воевал на полях Первой мировой… И все. После этого он – враг России. Участие во Второй мировой войне на стороне фашистской Германии, организация блокады Ленинграда, концлагерей для русских в Карелии.

Наступление советских войск в 1944 году вынудило Маннергейма подписать мирный договор в СССР. Собственно, в результате этого он, в отличие от других нацистских преступников, не был судим. Сталин понимал: смирившийся Маннергейм – хороший, удобный союзник. Теперь это является поводом для установки памятной доски. Если бы Иосиф Виссарионович это видел, ему бы осталось только процитировать Сергея Лаврова.

Еще более странно слышать от министра культуры Владимира Мединского, что барельеф – это «попытка преодолеть трагический раскол в обществе». Лично у меня, например, стойкое убеждение, что никакого раскола по вопросу Маннергейма в нашем обществе не было ровно до тех пор, пока не решили открывать злополучную доску.

Одно очевидно: в вопросе с барельефом Маннергейму питерцы (да и не только они) рухнули в жуткую «социальную турбулентность». И пока мы наблюдаем еще цветочки: доску в среднем раз в три-четыре дня обливают краской. Люди демонстрируют власти свое отношение к ней и к ее «волевым решениям».

А другие активисты «в пику Маннергейму» требуют установить в городе памятную доску Александру Колчаку. Отношение к которому тоже, мягко говоря, неоднозначное. Так что дополнительное «масло в огонь» гарантировано.

Следом за Маннергеймом появилась идея поставить в том же многострадальном Питере статую Христа творения Зураба Церетели. Все пока, правда, на уровне обсуждения, но уже очень бурного. Впрочем, здесь скорее вопрос формы и, отчасти, личности автора идеи, которому многие так и не смогли простить московского Колумба с головой Петра Великого.

Дальше - Омск. Местные власти решили поставить бюст покорителю Сибири – атаману Ермаку. И тоже, казалось бы, идея одобрена президентским военно-историческим обществом. А в итоге со специальным заявлением выступил Всемирный конгресс татар, подняв уровень проблемы на федеральный уровень: «Нам непонятно решение по установке памятника, кто бы его ни принимал, явно вызывающее межнациональное напряжение в обществе».

В итоге памятник открыли, но никто из чиновников на церемонию не явился, и сама она по количеству полицейских меньше всего походила на культурно-историческое событие.

А в Архангельске заговорили о необходимости поставить памятник Сталину. Там тоже, правда, все на уровне разговоров, но ведь лиха беда начало…

Или вот нашумевшая история с памятником Ивану Грозному в Орле. Именно царь формально считается основателем города, но горожане воспротивились. Хотя идею поддержал Патриарх Кирилл, заявивший, что выступает против канонизации царя, из-за его методов государственного управления, однако как основатель города Грозный заслужил, чтобы его увековечили и что памятник может быть освящен, «как любое творение рук человеческих, направленное на благо». Но митингов, пикетов и петиций после этих мудрых слов меньше не стало. Для многих это конкретное «деяние рук человеческих» вовсе не кажется «направленным на благо».

У всех этих скандалов есть общая черта. Каждый раз установка памятника была инициирована властью и каждый раз эта инициатива порождала в обществе конфликт.

Конечно, любой император, военачальник, первопроходец – это фигура масштаба исторического. А в истории ничего однозначно плохого или хорошего нет.

Тот же Ермак, например. Можно обсуждать то, насколько жесток был атаман по отношению к коренным народам Сибири. Но, в то же время, он - собиратель земель русских, стабилизировавший «вертикаль власти» на отдаленных территориях империи. Что из этого важнее? Оставим этот бесконечный спор историкам. Но именно «герои былых времен» оставили нам в наследство сегодняшнюю Россию. Без них мы были бы свидетелями иного миропорядка.

Любой исторический деятель развивал страну через кардинальные изменения, то есть через конфликт. Он шел на конфликт осознанно, использовал его созидательный потенциал. Где конфликт – там жесткое столкновение противоположных позиций, острота которого сохраняется через века.

Сегодня же мы наблюдаем попытки политических сил использовать вопрос установки памятника конкретному деятелю как часть пиар-кампании или как повод мобилизовать свой электорат. Но достигать сиюминутную политическую выгоды ценой раскола общества – самоубийство для страны.

Помните, как некоторое время назад КПРФ пыталась вернуть памятник Дзержинскому на Лубянскую площадь? Ради того, чтобы заработать несколько очков в политической гонке, коммунисты провоцировали общество на открытый раскол. Вытаскивается «из рукава» идея с памятником Дзержинскому и на ней делается мощная пиар-атака. Вопрос памятника Дзержинскому точно не решит острых экономических проблем России, но создаст мощный информационный повод, пусть и такой ценой. Кажется, будто и в Питере, и в Омске, и в Орле тоже решили «поиграть» с общественными настроениями.

Игра получится очень опасная. Процесс может приобрести такой размах, что общество, как говорится, «переклинит». Чем это чревато, объяснять не надо.

Властям следует аккуратно подходить к вопросу установки памятников. Цель памятника - заставить людей сегодня почувствовать себя сопричастными великому событию, великой России, великому деятелю. Это объединительный, созидательный ресурс. В противном случае созидания не будет.

Как конфликтолог, могу сказать, что во всех этих скандалах местная власть недоработала с местными элитами и активом. Перед принятием соответствующих решений необходимо проводить не только социологические, исторические и экспертные исследования, но и разъяснять свою позицию, не бояться спорных моментов и непростых разговоров.

Например, возможно, открытие барельефа Маннергейма – важный шаг для улучшения российско-финских отношений. В Финляндии он однозначный национальный герой и с этим необходимо считаться. Такое объяснение могло бы снизить остроту ситуации. Но мы его не слышим.

А памятники Сталину? Зайдите на Википедию – у нас в стране их десятки! И никаких конфликтов. Или пример соседней Беларуси: в 20 километрах от Минска, на территории историко-культурного комплекса «Линия Сталина» находится памятник Сталину. Открыт всего 10 лет назад. И никто не проводил и не проводит шествий по этому поводу, не собирает петиций. Налицо выверенная и четкая работа власти с населением. При этом отношение жителей современной России к Сталину не отличается от отношения к нему же в Беларуси.

А памятник Грозному, кстати, осенью собираются ставить в Александрове, во Владимирской области. В городе, который при царе 17 лет был фактической столицей царства. Причем ставить его будут в День народного единства – та еще спорная дата, верно? И никаких протестов со стороны жителей. Все спокойно.

То есть примеры грамотной работы власти при установке памятников даже «спорным» деятелям есть. Этот опыт однозначно надо изучать и развивать, но им пренебрегают.

Олег Иванов - политолог, руководитель Центра урегулирования социальных конфликтов