В Туркменистане зрители лишены доступа к «России-1» и каналу Минобороны РФ «Звезда», а кыргызские провайдеры отключили каналы «Россия-24», «Культура» и ту же «Звезду». Местные операторы связи сообщили, что блокировка произошла по причине ограничения трансляции этих каналов через международные спутники.

Против ряда российских государственных СМИ Запад ввёл санкции, ограничивающие их деятельность, но под них попал, например, и Первый канал, который в этих странах вроде бы остаётся доступным. О сроках возобновления вещания тоже ничего не сообщается.

«Где-то в Туркменистане и Кыргызстане сегодня будут скучать по российской пропаганде. Или не будут», — прокомментировала новость телеведущая Ксения Собчак.

Вполне конкретные информационные тенденции в Центральной Азии проявляются не впервые. Ещё в конце февраля региональный оператор «Ремстройсервис» отключил вещание российских гостелеканалов в Казахстане, а министерство информации республики заявило, что это частное дело провайдера и его коммерческих партнёров. На защиту российских СМИ в Нур-Султане вставать не поторопились.

В последние месяцы информационный фактор стал лишь одним из проявлений возможного дистанцирования центральноазиатских республик от Москвы, причём этот процесс хоть и происходит медленно и постепенно, но становится всё более заметным. Тенденция имеет также культурно-символическое выражение. Так, много шума наделал отказ от проведения в Казахстане парада 9 мая. В предыдущие два года эту меру объясняли требованиями санитарной безопасности, а на этот раз официальным обоснованием стала «экономия бюджетных средств».

В Кыргызстане с начала марта начали штрафовать владельцев автомобилей с буквой Z. В Узбекистане ещё в 2019 году был введён неофициальный запрет на георгиевские ленты, а вместо них на праздновании Дня Победы стали раздавать ленты в цветах национального флага.

Гендиректор Института ЕврАзЭС Владимир Лепехин на примере Казахстана объясняет, что вытеснение российского нарратива празднования 9 мая нельзя считать маловажным фактом. «Токаев хочет показать, что точка зрения Запада для него приоритетнее, чем Москвы. К тому же он не хочет, чтобы на фоне украинской спецоперации его собственная армия в глазах Запада хоть как-то отождествлялась с Вооруженными силами России. В этой конструкции российские интересы для Нур-Султана оказались лишь на четвертом месте – после происламских, прокитайских и прозападных», — отметил политолог.

Исторический аспект дополняется и языковым.

Туркменистан уже несколько лет последовательно вытесняет русский из образования, общественной жизни и даже быта граждан. Учитывая характер контроля за жизнью туркмен, этот процесс при желании властей можно завершить довольно быстро. Русских классов в школах может не остаться уже к 2025 году.

С прошлого года введён в действие закон о государственном языке в Узбекистане, который призван более эффективно контролировать переход всех сфер государственной деятельности на узбекский. В ту же категорию можно отнести и закон Таджикистана почти двухлетней давности, запрещающий использование русифицированных суффиксов в именах и фамилиях граждан. Как видно в последнее время, языковой вопрос тоже является политическим, и здесь страны Центральной Азии также выбирают подчёркнутую самостоятельность.

Наконец, возможное дистанцирование от России заметно и в экономическом плане. Прямее прочих в этом смысле выразились представители властей Казахстана. «Мы сделаем все возможное, чтобы контролировать санкционированные товары, любые инвестиции от санкционированного лица или организации в Казахстане, и это то, что мы хотели донести до европейцев открыто», — заявил первый замглавы администрации президента Казахстана Тимур Сулейменов. В то же время Сулейменов рассказал о разработке маршрута по доставке казахстанских нефтегазовых ресурсов на европейский рынок в обход России, через Каспийское море. Учитывая накал ресурсного противостояния ЕС и России эти планы тоже нельзя недооценивать.

Другие постсоветские республики со столь категоричными заявлениями не выступали, но там другая проблема – экономическое влияние тихо перетекает из России в Китай. Кыргызстан уже попал в кредитную зависимость от Поднебесной. Долги Бишкека перед КНР превышают годовой бюджет республики, после коронакризиса страна не смогла исправно их выплачивать. И теперь вся энергетическая отрасль может оказаться под китайским контролем. Похожая ситуация складывается в Туркменистане и Таджикистане. Новый лидер Туркменистана Сердар Бердымухамедов, сын прошлого президента Гурбангулы, имеет репутацию достаточно пророссийского политика, но экономически его страна очень зависит от КНР, на Китай приходится больше 90% товарооборота, а благодаря инфраструктурным кредитам на развитие месторождений Пекин также сохраняет своё влияние над сферой газодобычи республики.

Доктор исторических наук Александр Князев отметил, что рост торговли с Россией мог бы поспособствовать избавлению от китайской кредитной зависимости, но потенциал для этого есть лишь в сферах энергетики и агропромышленности, поэтому ждать прорывов в эту сторону в ближайшее время вряд ли стоит. Таджикистан также критически зависит от китайской финансовой помощи, благодаря чему КНР укрепляет своё политическое влияние на Душанбе и даже начинает строительство инфраструктуры для военного взаимодействия двух стран.

При этом переход Центральной Азии под китайский экономический протекторат, наверное, не стоит расценивать как «дружеский раздел сфер влияния». На днях стало известно, что Китай закрыл своё небо для самолётов Boeing и Airbus российских авиакомпаний, которые официально не были сняты с иностранной регистрации.

Таким образом, китайскую экономическую экспансию вряд ли можно признать безопасной для Москвы. А помимо Пекина у стран Центральной Азии есть и другие альтернативные проекты по внешнеполитической интеграции. Так, в конце прошлого года посол Кыргызстана в Баку Кайрат Осмоналиев рассказал о перспективном формате «5+3», в рамках которого страны Закавказья и Центральной Азии смогут решать внутрирегиональные проблемы между собой, без привлечения к диалогу Москвы. Также никто не отменял и продвижение пантюркистского проекта, который активно лоббирует Анкара. Турецкие власти развивают культурное, политическое и даже военное сотрудничество с Азербайджаном и рядом республик Центральной Азии, что также является привлекательным способом уравновесить или даже преодолеть российское влияние для центральноазиатских лидеров.

Запад также отнюдь не считает Центральную Азию потерянным для себя регионом. Об этом, в частности, может говорить турне помощника госсекретаря США Дональда Лу и делегации других американских чиновников, состоявшегося с 23 по 27 мая. В ходе посещения Кыргызстана, Узбекистана, Казахстана и Таджикистана обсуждались санкции против России, региональная безопасность и другие сферы сотрудничества.

Можно сказать, что иерархия важности партнёров для стран Центральной Азии, выстроенная политологом Лепехиным, выглядит вполне реалистичной, и Россия в этой иерархии расположилась лишь на 4-м месте после самих стран региона, Турции и Запада. А возможная потеря влияния в Центральной Азии угрожает вполне конкретными последствиями. Среди них – утрата контроля за процессами в Афганистане и вокруг него, появление более решительной конкуренции со стороны Туркменистана и Казахстана в нефтегазовой отрасли и, наконец, ощутимый удар по геополитическому престижу. Такие объединения, как ЕАЭС и ОДКБ, по мнению аналитиков, рискуют стать такими же декоративными, как сейчас СНГ.

Алексей Черников