Дипломат отметил, что в ходе консультации будет обсуждаться подготовка ко встрече уже более высокого уровня – министров иностранных дел этих стран. Накануне Haber Turk обнародовал дату переговоров. Выяснилось, что они пройдут в российской столице уже 15-16 марта. Встречу уже уверенно называют четырёхсторонней, а значит представительство Ирана на ней согласовано. Наконец, сегодня информацию подтвердил замглавы МИД России Михаил Богданов, который как раз специализируется на ближневосточном направлении и будет представлять РФ на переговорах. Однако подробности планов сторон дипломат не привёл и заявил, что участники консультаций всё расскажут после их проведения. Интересно, что встреча должна начаться уже завтра, однако в сирийском дипведомстве по-прежнему изучают возможность своего участия в ней. Это отражает всю сложность отношений между сторонами диалога, однако, учитывая большое влияние Москвы на Дамаск и тесные союзнические отношения двух стран, можно с большой долей уверенности говорить о том, что сирийский представитель на встречу приедет.

Участие в переговорах со своими более крупными соседями и партнёрами к тому же отвечает интересам самой Сирии, чтобы играть роль субъекта, а не объекта в региональной политике. Например, в тегеранской встрече летом 2022 года Россия, Турция и Иран обошлись без Сирии, хотя сирийское урегулирование и обсуждалось. Тогда же политолог Евгений Трифонов обрисовал некоторые перспективы сотрудничества РФ, Ирана и Турции. Эксперт сделал вывод, что полноценный всесторонний союз в таком формате невозможен, поскольку у этих государств слишком разные интересы, однако кратковременные взаимовыгодные договорённости более чем вероятны. Дело в том, что Анкара, Тегеран и Москва вроде бы хотят наступления мира в Сирии, однако видят этот мир по-разному. Турецкие власти видят в режиме Асада угнетателей суннитского большинства населения Сирии и тюркоязычных этносов, так что в интересах Анкары если не свержение данного режима, то хотя бы его сохранение в ослабленном состоянии и расширение зоны безопасности на сирийско-турецкой границе, чтобы в Турцию с сирийской территории не могли проникать курдские вооружённые формирования, помогающие местным сепаратистским силам.

Для Ирана Сирия представляется безусловной зоной его влияния, в которую он не хотел бы допускать кого-либо ещё. Эта страна нужна Тегерану для создания «шиитского союза», который мог бы всерьёз конкурировать за влияние в регионе с Западом и суннитскими монархиями Персидского залива. Наконец, для России Сирия – форпост на Ближнем Востоке и идеологический союзник, вместе с Москвой противостоящий исламистам и западной гегемонии. Укрепив свои позиции в Сирии и обеспечивая военную поддержку её режиму, РФ заявляет себя в качестве оптимального посредника для урегулирования ближневосточных конфликтов и по возможности стремится расширять экономическое сотрудничество со странами региона. Последнее особенно важно в контексте разрыва экономических связей с Западом и санкционного давления, вынуждающего Россию искать новых партнёров для торговли, обмена технологиями, сырьём и другими ресурсами.

Если Россия в основном позиционирует себя в Сирии именно как посредника, то Турция с Ираном – прямые конкуренты. По словам Трифонова, диалог с Москвой нужен им для предотвращения рисков вооружённого столкновения, которое по большому счёту не нужно ни Тегерану, ни Анкаре. Ведь противники могут оказаться примерно равными и в этом случае от горячей фазы своего соперничества не получат ничего, кроме всевозможного ущерба. Обозреватель Александр Белов подтверждает, что Турции и Ирану необходимо поддерживать сложный баланс в своих отношениях, поскольку эскалация их противостояния невыгодна ни самим этим странам, ни региону в целом. Представителям обоих государств есть, что обсудить. Турция традиционно заинтересована в закупке иранских энергоносителей, которая ограничена из-за западных санкций. После того, как надежда на возобновление ядерной сделки с Ираном не реализовалась, ждать их смягчения не стоит, однако это вряд ли означает, что Анкара и Тегеран откажутся от экономического сотрудничества. Тем более что Иран также заинтересован в закупке многих видов турецкой продукции. Однако взаимные противоречия также нарастают. Турция продолжает претендовать на лидерство в тюркском мире, потенциально включающем не только Азербайджан и страны Центральной Азии, но и две иранские провинции, населённые этническими азербайджанцами. В Тегеране уже расценивали риторику президента Турции Эрдогана как поддержку азербайджанского сепаратизма.

В конце 2021 года появились сведения о том, что Иран и Турция готовят дорожную карту для долгосрочного расширения торговых связей и координации совместных усилий по поддержанию стабильности в регионе. Но свои существенные коррективы внесла СВО, в ходе которой Анкара и Тегеран де-факто оказались по разные стороны международных баррикад. Обе страны декларируют нейтралитет, однако Турция является формальным союзником США в связи с членством в Североатлантическом альянсе, а Иран, в свою очередь, укрепляет военно-технические связи с РФ. Если поставки иранских вооружений в Россию официально не подтверждены, то свои закупки российского оружия Тегеран расширяет вполне открыто. А значит к региональной конкуренции в турецко-иранских отношениях добавился и фактор разности геополитических позиций. Поэтому диалог между высокопоставленными дипломатами двух стран становится особенно актуальным, а выбор в качестве места встречи именно Москвы показывает, что РФ не утратила роль арбитра и своего рода «доверенного лица» в ближневосточных делах.

Отдельного внимания заслуживает также турецко-сирийский диалог. После начала арабской весны Эрдоган называл Башара Асада диктатором и отказывался признавать его легитимность, а турецкие военные поддерживали светскую оппозицию и даже взяли под свой контроль часть сирийской территории в провинции Идлиб. Однако в последнее время наметилась тенденция возвращения Анкары к прежней стратегии выстраивания отношений с другими странами региона, которой эксперты дали название «ноль проблем с соседями». Смену парадигмы ознаменовала нормализация отношений с Саудовской Аравией, ОАЭ, Египтом и Израилем, а затем дошёл черёд и до Сирии. Эрдоган выразил готовность вести переговоры с Асадом в конце 2022 года, после чего началась подготовительная работа по организации встречи двух лидеров. В декабре прошли переговоры министров обороны Хулуси Акара и Али Махмуда Аббаса, после которых были образованы совместные комитеты сирийских и турецких военных для координации дальнейшего диалога в области безопасности. Встреча заместителей министров иностранных дел – следующий этап, после которого должна пройти встреча глав МИДов и, наконец, самих президентов.

Аналитики отмечают, что Турции нормализация отношений с соседями выгодна с экономической точки зрения. На фоне финансового кризиса Анкара теперь может рассчитывать на инвестиции от богатых стран Персидского залива и Израиля, а урегулирование в Сирии интересно Эрдогану благодаря потенциальной возможности вернуть на родину миллионы сирийских беженцев, которых сейчас Турция вынуждена обеспечивать за счёт своего оскудевшего бюджета. Катастрофическое землетрясение сделало этот вопрос как никогда актуальным. Если удастся достичь прочных договорённостей с Асадом по поводу совместной борьбы с курдскими боевиками, Анкара получит положительную динамику и в сфере собственной безопасности. Все эти бонусы сейчас особенно нужны Эрдогану, поскольку стремительно приближаются президентские выборы, на которых его победа отнюдь не гарантирована. В таких условиях зримые успехи на международной арене, к которым можно причислить и примирение с Сирией, пришлись бы очень кстати. Правда, недавно замминистра иностранных дел Сирии Фейсал Микдад безапелляционно заявил, что сирийские власти будут разговаривать с турецкой стороной лишь после вывода её войск из Идлиба. Анкара на вывод вроде бы согласна, только вот неясно, когда это произойдёт, и переговоры по данной теме обещают быть непростыми. Но под влиянием России, в чьих интересах добиться сирийско-турецкого примирения и тем самым продемонстрировать успех своего посредничества, позиция Дамаска вполне может стать мягче.

Таким образом, в активизации диалога в различных форматах сегодня оказываются заинтересованы все стороны. Россия преодолевает международную изоляцию и рассчитывает на упрочение своих позиций на Ближнем Востоке, Иран и Турция стремятся сохранить хрупкий баланс интересов, а Эрдоган попутно пытается поправить экономику и получить прибавку к рейтингу накануне выборов. Сирия же мечтает, наконец, выйти из затянувшейся гражданской войны и хотя бы начать восстановление своей разрушенной жизни. Цели оказываются очень разными, но при их грамотном совмещении можно найти точки соприкосновения, достичь некоторых договорённостей на взаимоприемлемых условиях и сделать этот конфликтный регион хоть немного безопаснее. А конкретные детали именно этой четырёхсторонней встречи в Москве, как пообещал замглавы российского МИД Богданов, станут известны после её завершения. Тогда и можно будет судить, насколько она оказалась успешной и какими будут следующие шаги её участников.

Алексей Черников